sudden death || [rg]

ㅤㅤ ㅤПервый день мира, живущего по новым порядкам, пришёлся по белоснежной зубной эмали, твёрдости внутреннего стержня, устойчивости эмоциональной, пронизанной ядовитыми парами вируса, в воздухе связующего со всем живым, павшим под симфонию, вышедшую из-под тонких пальцев гниющего Моцарта, нашедшего упокоение души своей в заключительном аккорде «Реквиема». Второй день нового мира, погрязшего в останках старого порядка, ядерной боеголовкой ракеты, забытой в 80-х в недрах ржавеющего бункера, ударил точно в цель, потушив миллиарды пикселей на миллионах экранов, в тот же миг погасших наравне с несбыточными надеждами. Смотря в экран чёрного зеркала, завешанного белой атласной тряпкой, человечество в немых пароксизмах экстаза корчилось, изрыгая кровь из горла, чтобы только спастись от неизбежного третьего дня, встретившего багровым рассветом, в унисон которому мёртвые внимали, поднимая изуродованные головы вверх, взывая сиплым рыком, объединяя свой противный вой в немой глас. Глаз не смыкали, бежали, думали, что от чумы найдут лекарство в ближайшие дни, ведь по радио, обитому войлоком из помех и шуршащего шума, слабый, но звонкий голос президента говорил, очевидно, под запись, об альковных секретах внутренностей лабораторий, нанизанных на гарпун истории, неизбежного её конца, о котором люди, трясущиеся в ожидании, услышали под конец четвёртого дня, засыпая со слезами на глазах и погасшими крестам в растерзанной груди. Крик раздавался по всей поверхности залитой вязкой субстанцией планеты, стонущей вместе с маленьким мальчиком, забившимся под кроватью, когда его родители на пятый день обратились, раздирая монотонно-серыми руками тело родного сына, бьющегося в попытке вырваться, зашить брюшную полость, сперва вобрав в себя обратно серпантин из кишок. Слёзы лились на прожжённую пулями и порохом чёрную землю, напитавшуюся на шестой день кровью настолько, что, остановившись на секунду, в нос бьёт резкий железистый запах, окутывающий всю ширину критического мышления в беспросветно белое матовое полотно, надевающее невидимыми руками на глаза повязку, слепо губящую человека под гнётом собственных страхов. На седьмой день Бог, одев противогаз, покинул свой пост главнокомандующего, заявив о полном бессилии, связанным с эпидемией, с новой чумой двадцать первого века.